Судья Шерман - Страница 80

Те же пошли другим путем, сохранив своим женщинам их основную репродуктивную функцию. Впрочем, немного ее подправив. Теперь савапгеры появлялись из яиц, которые их мамаши откладывали до сотни и зарывали в теплый песок. Такой способ был для саваттеров более приемлем, и они презрительно называли гонкуров «вонючими насекомыми». Те же отвечали на оскорбления, обзывая врагов «ходячими омлетами».

Побочные же цивилизации папуасов практиковали как один, так и другой способ воспроизводства, и это не было чем-то необычным. Но однажды и тонкуры, и саваттеры узнали о существовании отсталой и малочисленной нации, которая воспроизводила себе подобных по старинке. И этих существ назвали архидоксами.

Поначалу факт существования архидоксов был интересен лишь как казус – игра природы, поскольку они говорили на похожем языке и тоже вели воины, однако потом гонкуры раньше своих противников разглядели выгоды, которые могла принести колонизация планет архидоксов.

Во-первых, они не были столь уж безобидны и могли оказать ощутимую поддержку одной из враждующих сторон. Во-вторых, их планеты были полны полезных ископаемых, что тоже имело свое значение. И наконец, главное: биология архидоксов была схожей с биологией гонкуров, и это позволяло использовать расу второго сорта для приготовления питательных растворов – роевые матки очень нуждались в питательном растворе. И еще лучше было получать раствор, сходный по составу, – тогда выход личинок рабочих особей ускорялся в несколько раз.

Сохраняя строжайшую секретность, гонкуры начали внедряться в общество архидоксов и достигли в этом немалых успехов. Удалось наладить поставку тел аборигенов, а получаемые таким образом новые солдаты исключительно гармонично вживались в образ настоящих аборигенов. Инициированные уже на планетах-носителях, они считали их своей фактической родиной, оставаясь при этом бесконечно преданными своему народу.

Прошло не так много времени, и савагтеры поняли, что допустили большую ошибку, позволив гонкурам внедриться в цивилизацию архидоксов. Они стали срочно налаживать контрмеры, но вся структура военной обороны архидоксов уже была практически под контролем гонкуров и работала на поимку и уничтожение эмиссаров-саваттеров.

83

Раскрывшись вовремя, тормозной парашют резко рванул рукав из стекловолокна, и, несмотря на действие эластичных компенсаторов, Рино показалось, что его голова оторвалась. Видимо, остальные почувствовали то же самое, а лейтенант Годар разразился такой тирадой в адрес Смайли и «остальных толстозадых», что все отделение охватил приступ хохота. Смеялся и сам Рино. Разве это плохо – смеяться за несколько минут до смерти?

Теперь Лефлер был просто уверен, что внизу их ждет «теплый» прием. Уже одно то, что почти все капсулы были уничтожены еще в полете, говорило о полном провале режима секретности.

«Интересно, что за сволочь нас предала?» – промелькнула у Рино совершенно бесполезная мысль.

– Высота две тысячи метров, – произнес компьютерный модулятор, и смех моментально прекратился.

Лефлер дернул из держателей автомат, и остальные поспешно проделали то же самое – будто оружие гарантировало им мягкую посадку.

После недолгого спора с потоками спрессованного воздуха парашют отстрелился, и ему на смену вышли небольшие посадочные плоскости, которые превратили капсулу в некое подобие управляемого компьютером планера.

Бойцы отделения стали прислушиваться, гадая, что им готовит очередная трансформация капсулы. Ведь на короткое время она стала их маленьким мирком, дающим иллюзию безопасности.

– Высота пятьсот метров. – предупредил компьютер, и Рино ясно представил себе приближавшуюся землю, зеленую траву, кусты и квадраты нарезанных фермерами грядок.

Затем капсула качнулась, словно обходя невидимое препятствие, и в тот момент, когда Рино был еще не готов, коснулась брюхом жесткого грунта.

Сказать, что этот удар был сильным, означало ничего не сказать. Он был просто чудовищным. Лефлер на несколько секунд потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел обвисшее на ремнях тело капитана Пежо.

– Все на выход! – прокричал Рино и сплюнул скопившуюся во рту кровь.

Лефлер нажал кнопку, и люк на удивление легко поднялся вверх. Так быстро, что Рино снова почувствовал неуверенность. Тем не менее он собрался с силами и, поправив сдвинувшийся ранец, первым шагнул наружу.

Поднятая капсулой пыль еще висела в воздухе непроницаемой пеленой, и пока можно было разглядеть только солнце. Приглядевшись лучше, Рино различил неясные силуэты гигантских столбов, в которые превратились источенные дождями и ветрами скалы.

Следом за Лефлером выбрались остальные, но капитана Пежо среди них не было.

– Похоже, перелом позвоночника... – сказал лейтенант Годар.

– Что значит – похоже? Если он не может подняться, окажи ему последнюю помощь...

Годар кивнул и исчез в люке капсулы. Через секунду раздался пистолетный выстрел, и словно в ответ на него издали донеслась автоматная очередь. Затем еще одна.

Не успел Лефлер принять какое-то решение, как в воздухе послышался свист и бойцы отделения без команды рухнули на землю.

Воздух колыхнулся от стремительно промелькнувшей тени, и запоздавшая капсула на полном ходу врезалась в скальный столб, возвышавшийся в ста метрах впереди. Удар был такой силы, а осколки разлетелись так далеко, что было ясно: спасать некого.

– Отделение – за мной! До леса три километра! – пообещал Рино и побежал первым, на ходу сверяясь с пристегнутой на запястье бланшкартой. Верить ей можно было только наполовину, но больше никакой ориентировки у него не было.